Битва за Артёмовск (Бахмут) продолжалась более девяти месяцев. Министерство обороны России подтвердило взятие города ещё 20 мая, а вот Минобороны Украины до сих пор отрицает своё поражение: по официальной версии «незалежной», ВСУ продолжают удерживать юго-западную часть города.
Украинское издание «Страна» пообщалось с «всушниками», которые воевали на данном направлении. Все отмечают как крайнюю ожесточенность боев, так и очень большие потери.
Юрий, сержант: «Просидел в Бахмуте больше месяца. Боевая задача — контр-штурмовые рейды. Мы готовились к городским боям заранее, но столкнулись с совершенно другой войной. Воевать пришлось в городских многоэтажках. Там мрак, в квартирах все сожжено, разбито, загажено, продувало зимой насквозь — окон нигде не было.
Иногда там случался „бутерброд”: на верхнем этаже „вагнеровцы”, ниже — наши.
Тем, кто сверху сидел, хуже всего: оставались в изоляции, поэтому дрались до последнего патрона и глотка воды. Бой в таких условиях похож на схватку в клетке, иногда до рукопашной доходило, ножами-зубами рвали друг друга.
Очень много потерь из-за растяжек и самодельных мин на этажах и в квартирах. Трупы часто минируют, даже если это свои были — возможности забрать своих „двухсотых” чаще всего не было. Ни у нас, ни у россиян.
При этом совсем непонятно, кто и когда их ставил — могли и свои установить.
Ясно, что никаких журналов учета установки минных заграждений в таких условиях не ведется. Бывало даже так, что переговаривались с россиянами в перерывах между рубиловом. Орали друг другу: мол, сдавайтесь, здесь накормят и напоят, гарантируем жизнь. Но стрелковка в домах была не самым страшным. Хуже стало, когда россияне начали бросать авиабомбы, причем даже в те дома, где были и наши, и их.
После попаданий ФАБов от домов не оставалось вообще ничего, многоэтажки складывались как карточные пирамидки. Там, в Бахмуте половина трупов осталась под завалами. Точной цифры потерь никто подсчитать сейчас не сможет, многие числятся пропавшими без вести. Из моей группы в восемь человек выжила половина».
Сергей, старший лейтенант, ТРо ВСУ: «Бахмут для моего подразделения стал финальной точкой, за пару недель боев от роты осталось меньше взвода. Это был ад. Командировка туда формально обставлялась как дело добровольное: в январе наш батальон ТРо построили и сказали, что нужно сформировать сводную роту из добровольцев. Но желающих ехать туда было мало, вышли всего около десятка человек.
Поэтому начальство просто составило списки, и на построении огласили.
Подготовки никакой не было, выдали б/к, оружие, сухпай, погрузились в транспорт, в том числе и в личные машины. И на манер цыганского табора выдвинулись в Бахмут. Нас прикомандировали к бригаде ВСУ, которая там держала позиции, разделили роту на четыре части.
Потом раскидали на разные направления, приказали добираться до позиций в городе самостоятельно. Когда подъезжали, видели, как отходят оттуда наши. Дороги уже полностью простреливались, поэтому еще в пути, даже не заехав на позиции, у нас уже начались потери: один “двухсотый”, четыре “трехсотых”, раненых. Моя часть роты держала оборону в полузатопленных подвалах в частном секторе, круглосуточно прилетало. Постоянно приходилось менять позиции. Пробыли там неделю, за это время удалось поспать всего несколько часов.
Только за трое первых суток в моем взводе половина были ранены, пятерых хлопцев завалило в подвале, всего один выжил.
Когда от моих ребят осталась всего одна треть личного состава, нам дали команду на отход. Когда выбрались, подвели итоги: из 70 человек остались целыми всего 23».
Станислав, старший солдат, мобилизованный в ВСУ: «В феврале наш батальон перебросили в Бахмут. Воевал там две недели, был ранен в ногу осколком.
До этого воевал в полевых условиях, там проще: чем глубже выкопал окоп, тем больше шансов остаться живым. В Бахмуте уже на вторые сутки поняли, что остались без еды и воды — приходилось собирать воду в кастрюли из разорванных труб в заброшках. Большинство офицеров остались в тылу, командовали по рации, непосредственно на месте руководили сержанты. Информации, где кто находится и где сидят враги, было ноль, никто ничего не знал.
Подходишь к дому, никто знает, кто там сейчас, россияне или наши. Ситуация менялась ежечасно. Там не было ни одного места, где хотя бы на минуту будешь уверен, что в безопасности. На вторые сутки моему корешу оторвало взрывом ноги по колено, руку — кисть руки, тоже почти оторвало — на сухожилии висела. Эвакуировать не успели, умер через полчаса, хотя жгуты наложили. Такие вещи сильно бьют по психике: одно дело в тылу смотреть видео боев, другое, когда сидишь по пояс в воде в какой-то яме, а рядом орет от боли твой друг.
Многие из наших пацанов морально ломались уже в первые дни в Бахмуте.
Поэтому много „пятисотых” было — пацаны под любыми предлогами начинали косить. Типа заболел, сломал, подвернул, растянул ногу, получил контузию — старались свалить из этого жуткого места. Но почти всех возвращали обратно».
Константин, старший лейтенант, ВСУ: «Просидел в Бахмуте почти месяц с перерывом в неделю на ротацию, командовал подразделением огневой поддержки. Смысла обороны Бахмута для нас, которые там держали позиции, не было уже после февраля–марта, когда противник с разных направлений зашел в город. В Бахмуте воевали сводные подразделения, понадерганные из разных подразделений и родов войск. Естественно, ни о каком боевом слаживании речи не было. Не было четкой информации о текущей ситуации. Начальство отдавало абсурдные приказы: мол, атакуйте такой-то объект, через три часа доложите обстановку.
В итоге у нас были огромные потери».
Сергей, парамедик ВСУ: «В Бахмуте проработал почти два месяца. За это время наша группа потеряла две машины, а также трех ребят ранеными. Мы вывезли оттуда около трехсот раненых бойцов, работали сутками, иногда полы в бусах не успевали отмывать от крови. Вывозили „трехсотых” из Бахмута в очень сложных условиях, под сквозным обстрелом, из Бахмута вела настоящая дорога смерти. Машины мы потеряли как раз во время эвакуации раненых.
В логистике военной медицины в Украине есть большие проблемы.
Не хватает профессиональных парамедиков, которые могли бы грамотно оказывать первую помощь на нуле, солдаты плохо обучены азам первой помощи, не хватает обезболивающих и основных, базовых медикаментов в аптечках солдат.
В результате многих, кого можно было спасти, мы не довозим живыми даже до полевых лазаретов в третьей линии».
Читайте также: Наступление у Кременной: псковский десант уничтожил подразделение ВСУ и занял укреп врага (ВИДЕО 18+)